Green
It's all in your mind - LiveJournal.com
Updated: 36 min 13 sec ago
Узбекистан в Institut du Monde Arabe
Эта выставка ещё больше той, что была в Лувре. Постараюсь тщательнее отбирать фотографии :-)
Ковры. Про левый кураторы рассказывают об уникальности стиля, о связи с юртами, о двуцветных нитях — а у меня перед глазами коврик на полу в бабушкином доме, потёртый, но в точности с таким же рисунком. Справа чуть менее привычный узор и цвета (это шёлк).
Ещё один ковёр из валяной шерсти (Тося!)
Кафтан (точнее чапан — меня на этой выставке просто развезло от обилия новый слов) и сапоги (точнее махси) — золота много не бывает! Справа — «сапоги всадника», но выглядят как реквизит к русской народной сказке.
Отличное украшение зала — под потолком повесили множество тюбетеек. Рассмотреть их, конечно, невозможно, но там и без них было, к чему присматриваться.
Сумочки для Корана.
В тексте к этой витрине кураторы больше пишут про седло, но меня, понятно, привлёк ковёр под ним (по-французски он называется caparaçon). А ещё больше бахрома на ковре — у меня в детстве рядом с кроватью висел ковёр с точно такой же бахромой !
Женское платье, нижнее платье (курта — в отличие от нашей «куртки», которая этимологически «короткая», это от «без воротника» на урду, поэтому воротник — peshkurta — отдельно), вуаль (chor gul), шапка (peshonaband). Справа — ещё один экземпляр peshonaband, видно, что это не просто кокошник на лоб, это полноценный головной убор.
Точнее даже, разборной головной убор, состоящий из свёрнутой в цилиндр ленты и платка. Слева: peshonaband в разобранном состоянии. Этимологически peshonaband — это «лоб» и «связь / лента». Он надевается поверх повязанного на голову платка. Справа — головной убор для взрослой женщины (kaltaposhak, вуаль на спине называется duma).
На выставке было несколько картин. Мне некоторые понравились, причём зачастую вне связи с узбекской темой — просто техникой.
Рузы Чариев, «Невеста», 1968 и Павел Беньков, «Таджик с пиалой», 1928-1929. Про Бенкова пишут, что он родился ещё до революции, успел отучиться в Париже, в Самарканд попал только в конце 1920-х, когда ему было 50, но там до конца жизни и прожил.
Лев Бурэ, «Молитва мусульман», 1920-1930-е.
Александр Волков, «Арба», 1924. Мне очень нравится такой вот «витражный» кубизм.
Каракалпакские кольца в нос. Первая реакция, конечно же, «Кин-дза-дза», но это больше похоже на современный пирсинг — такое кольцо носили замужние женщины в правой ноздре. В середине XX века мода поменялась, и носовые кольца переделали в серьги (ушные кольца).
А вот эту штучку справа (onirmonshaq) носили невесты под пупком как символ материнства. Кураторы пишут, что купол напоминает мечеть, что свисающие цепочки заканчиваются узлом в форме слезы, и что при ходьбе всё это издаёт прекрасный перезвон.
Коралловое украшение на затылок и серьги к нему. Формы в виде миндаля (у нас в детстве их называли «огурцами») — типичный мотив исламского искусства, пришёл из зороастризма (нам об этом в Азербайджане рассказывали). Регулярно встречается в узбекском искусстве. В серьгах же используются волчьи клыки — амулет для защиты и храбрости.
Украшения с использованием серебряных монет — очень смешно, конечно, внезапно видеть надпись «10 копеек» на подобных украшениях (с другой стороны, не более, чем видеть достаточно рандомные надписи на современных футболках). Слева — колье-талисман, в коробочке есть щель, куда можно просунуть молитву (дальше кураторы не пишут, что из этого должно получиться). А справа вообще крайне практический предмет. Помимо монет и прочего украшения там свисают зубочистка, лопаточка для ухода за ногтями и штуковина для проведения ровного пробора в волосах. В Лувре есть подобные «несессеры» европейской знати — выглядит примерно так же: золото, бриллианты, зубочистка и ножницы для ногтей.
Ковры. Про левый кураторы рассказывают об уникальности стиля, о связи с юртами, о двуцветных нитях — а у меня перед глазами коврик на полу в бабушкином доме, потёртый, но в точности с таким же рисунком. Справа чуть менее привычный узор и цвета (это шёлк).
Ещё один ковёр из валяной шерсти (Тося!)
Кафтан (точнее чапан — меня на этой выставке просто развезло от обилия новый слов) и сапоги (точнее махси) — золота много не бывает! Справа — «сапоги всадника», но выглядят как реквизит к русской народной сказке.
Отличное украшение зала — под потолком повесили множество тюбетеек. Рассмотреть их, конечно, невозможно, но там и без них было, к чему присматриваться.
Сумочки для Корана.
В тексте к этой витрине кураторы больше пишут про седло, но меня, понятно, привлёк ковёр под ним (по-французски он называется caparaçon). А ещё больше бахрома на ковре — у меня в детстве рядом с кроватью висел ковёр с точно такой же бахромой !
Женское платье, нижнее платье (курта — в отличие от нашей «куртки», которая этимологически «короткая», это от «без воротника» на урду, поэтому воротник — peshkurta — отдельно), вуаль (chor gul), шапка (peshonaband). Справа — ещё один экземпляр peshonaband, видно, что это не просто кокошник на лоб, это полноценный головной убор.
Точнее даже, разборной головной убор, состоящий из свёрнутой в цилиндр ленты и платка. Слева: peshonaband в разобранном состоянии. Этимологически peshonaband — это «лоб» и «связь / лента». Он надевается поверх повязанного на голову платка. Справа — головной убор для взрослой женщины (kaltaposhak, вуаль на спине называется duma).
На выставке было несколько картин. Мне некоторые понравились, причём зачастую вне связи с узбекской темой — просто техникой.
Рузы Чариев, «Невеста», 1968 и Павел Беньков, «Таджик с пиалой», 1928-1929. Про Бенкова пишут, что он родился ещё до революции, успел отучиться в Париже, в Самарканд попал только в конце 1920-х, когда ему было 50, но там до конца жизни и прожил.
Лев Бурэ, «Молитва мусульман», 1920-1930-е.
Александр Волков, «Арба», 1924. Мне очень нравится такой вот «витражный» кубизм.
Каракалпакские кольца в нос. Первая реакция, конечно же, «Кин-дза-дза», но это больше похоже на современный пирсинг — такое кольцо носили замужние женщины в правой ноздре. В середине XX века мода поменялась, и носовые кольца переделали в серьги (ушные кольца).
А вот эту штучку справа (onirmonshaq) носили невесты под пупком как символ материнства. Кураторы пишут, что купол напоминает мечеть, что свисающие цепочки заканчиваются узлом в форме слезы, и что при ходьбе всё это издаёт прекрасный перезвон.
Коралловое украшение на затылок и серьги к нему. Формы в виде миндаля (у нас в детстве их называли «огурцами») — типичный мотив исламского искусства, пришёл из зороастризма (нам об этом в Азербайджане рассказывали). Регулярно встречается в узбекском искусстве. В серьгах же используются волчьи клыки — амулет для защиты и храбрости.
Украшения с использованием серебряных монет — очень смешно, конечно, внезапно видеть надпись «10 копеек» на подобных украшениях (с другой стороны, не более, чем видеть достаточно рандомные надписи на современных футболках). Слева — колье-талисман, в коробочке есть щель, куда можно просунуть молитву (дальше кураторы не пишут, что из этого должно получиться). А справа вообще крайне практический предмет. Помимо монет и прочего украшения там свисают зубочистка, лопаточка для ухода за ногтями и штуковина для проведения ровного пробора в волосах. В Лувре есть подобные «несессеры» европейской знати — выглядит примерно так же: золото, бриллианты, зубочистка и ножницы для ногтей.
Categories: Friends
Grande Galerie №53
В самом начале нынешней войны я был на каком-то собрании украинских беженцев в Версале и встретил там девчонку, рассказавшую мне о «филиале Лувра» в Версале. Я так ещё снисходительно хмыкнул: да ладно, девочка, кому ты тут пытаешься что-то рассказывать? Если бы у Лувра было что-то в Версале, я бы узнал об этом уж точно до тебя! Но адрес на всякий случай взял, сходил, проверил и заткнул свою снисходительность — в Версале действительно есть La gypsothèque du Louvre, и в этом номере журнала о ней рассказывали. Читать журналы надо вовремя! Это совсем рядом с Версальским дворцом, очередное крыло королевских конюшен. Его отдали Лувру уже лет 20 назад, туда сложили разнообразные гипсовые копии. Лет 5 назад к ним присоединились статуи из Версаля, которые кураторы парка захотели спрятать от дождей. И вот, гипсотеку открыли для публики. Несмотря на козырное место и на то, что вход бесплатный, внутри всё равно никого нет.
Хорошее досье о коллекции греческих скульптур напомнило мне, что надо бы перевести материалы Лувра для маршрута по этой коллекции. Сам маршрут уже убрали с сайта музея, но я сохранил копию — и сам сходил, и уже водил по нему друзей.
В какой-то момент в статье встречается словосочетание «amphore bilingue» — двуязычная амфора. Полез смотреть, оказывается, так называют вазы, у которых одна часть с чёрными фигурами, а другая — с красными (про эти два стиля я узнал из другого маршрута в Лувре, чуть ли не моего любимого, с него я как раз начал свои переводы). Вот эта амфора:
В этом же досье встретил слово агальма — в журнале дали определение как «подношение богам, созданное для того, чтобы их обрадовать» (une oeuvre de joie, créée pour ravir les dieux). Отличный концепт!
В статье о реставрации Афины Велетри показывают памятную медаль в честь публикации наполеоновского Гражданского Кодекса. На медали именно эта Афина, только с восстановленным (воображением гравёра) копьём в правой руке. Это 1804 год, на медали написано «год XII» — по республиканскому календарю.
В статье о недавней реставрации часовни мастабы Ахетхепа пишут, что когда её разобрали по камушкам, каждый камушек отсканировали в 3D. Упоминают возможность сделать копию — непонятно, насколько гипотетическую («теперь мы можем сделать реплику, если захотим»), или действительно есть уже идеи (я был бы очень рад, если бы подобные экспонаты растиражировали и расставили бы по всей Франции). Ещё оцифровка даёт возможность (виртуально) показывать, как мастаба выставлялась в разные эпохи. На ней лично я не заметил никакой кардинальной разницы до и после, но на Нике Самофракийской, например, чётко было видно, что в ходе последней реставрации у неё из-под ног убрали (совершенно лишний, как выяснилось) камень на палубе корабля, ну и сам корабль, говорят, пересобрали «правильно».
Статья о тарелочках (майолика XVI века) с копиями картин Рафаэля. Я их видел на выставке коллекции Кампаны (раздел X). Оказывается, это была какая-то тема с копиями именно Рафаэля. Настолько, что среди ездивших по Гран-тур англичан появился термин «the Raphael ware». Примерно как сейчас «магнитик с Риальто». Сама статья при этом скорее о рамочках для тарелочек — меня эта тема удивила ещё на выставке Кампаны, здесь пишут, что это была достаточно скоротечная мода, конец XVIII — начало XIX века.
В рубрике «костюмы» рассказывают о париках Людовика XIV. Я не знал, что он в молодости серьёзно заболел (пищевое отравление вместе с брюшным тифом), чуть не умер (двор уже начал готовить наследника), его вылечили, но он при этом потерял практически все волосы. На этом фоне он начал носить парики, которые тут же по понятным причинам стали модными. Пока искал подтверждения, встретил термин «perruque à fenêtre» — парик с окошком. Как минимум у Людовика XIII были такие парики — это не цельные парики, а парики с дырочками, через которые для правдоподобия видны настоящие волосы.
Хорошее досье о коллекции греческих скульптур напомнило мне, что надо бы перевести материалы Лувра для маршрута по этой коллекции. Сам маршрут уже убрали с сайта музея, но я сохранил копию — и сам сходил, и уже водил по нему друзей.
В какой-то момент в статье встречается словосочетание «amphore bilingue» — двуязычная амфора. Полез смотреть, оказывается, так называют вазы, у которых одна часть с чёрными фигурами, а другая — с красными (про эти два стиля я узнал из другого маршрута в Лувре, чуть ли не моего любимого, с него я как раз начал свои переводы). Вот эта амфора:
В этом же досье встретил слово агальма — в журнале дали определение как «подношение богам, созданное для того, чтобы их обрадовать» (une oeuvre de joie, créée pour ravir les dieux). Отличный концепт!
В статье о реставрации Афины Велетри показывают памятную медаль в честь публикации наполеоновского Гражданского Кодекса. На медали именно эта Афина, только с восстановленным (воображением гравёра) копьём в правой руке. Это 1804 год, на медали написано «год XII» — по республиканскому календарю.
В статье о недавней реставрации часовни мастабы Ахетхепа пишут, что когда её разобрали по камушкам, каждый камушек отсканировали в 3D. Упоминают возможность сделать копию — непонятно, насколько гипотетическую («теперь мы можем сделать реплику, если захотим»), или действительно есть уже идеи (я был бы очень рад, если бы подобные экспонаты растиражировали и расставили бы по всей Франции). Ещё оцифровка даёт возможность (виртуально) показывать, как мастаба выставлялась в разные эпохи. На ней лично я не заметил никакой кардинальной разницы до и после, но на Нике Самофракийской, например, чётко было видно, что в ходе последней реставрации у неё из-под ног убрали (совершенно лишний, как выяснилось) камень на палубе корабля, ну и сам корабль, говорят, пересобрали «правильно».
Статья о тарелочках (майолика XVI века) с копиями картин Рафаэля. Я их видел на выставке коллекции Кампаны (раздел X). Оказывается, это была какая-то тема с копиями именно Рафаэля. Настолько, что среди ездивших по Гран-тур англичан появился термин «the Raphael ware». Примерно как сейчас «магнитик с Риальто». Сама статья при этом скорее о рамочках для тарелочек — меня эта тема удивила ещё на выставке Кампаны, здесь пишут, что это была достаточно скоротечная мода, конец XVIII — начало XIX века.
В рубрике «костюмы» рассказывают о париках Людовика XIV. Я не знал, что он в молодости серьёзно заболел (пищевое отравление вместе с брюшным тифом), чуть не умер (двор уже начал готовить наследника), его вылечили, но он при этом потерял практически все волосы. На этом фоне он начал носить парики, которые тут же по понятным причинам стали модными. Пока искал подтверждения, встретил термин «perruque à fenêtre» — парик с окошком. Как минимум у Людовика XIII были такие парики — это не цельные парики, а парики с дырочками, через которые для правдоподобия видны настоящие волосы.
Categories: Friends