Green

Тьеполо, «Пульчинелла виноват» (по-французски «Polichinelle coupable» — если французский вариант «Полишинель» я встречал по-русски, в выражении «секрет Полишинеля», то оригинальное итальянское имя, как мне кажется, я вижу впервые). Тьеполо нарисовал целую серию картин про Полишинеля, героя комедии дел арте, часто с несколькими одинаковыми персонажами-клонами. В музее Лидса есть картина, где Полишинели готовят ньокки (персонаж карнавальный, в Веронской версии карнавала есть традиция Venerdi gnoccolàr — готовить ньокки в последнюю пятницу праздника). На этой картине (недавняя покупка Лувра) следующая по сценарию сцена: один из Полишинелей, обожравшись ньокки, сел прямо посередине площади и насрал на виду у всех. В нынешней версии картины непотребство закрашено, на месте кучи нарисовали пенёк, на который как бы садится непонятно зачем спустивший штаны Полишинель — и уж тем более непонятно, почему на него с таким негодованием смотрят все остальные. Но картину обещают отреставрировать, в частности убрать все эти поздние переписи (repeint = дорисованное поверх картины, уже после того, как она была закончена).



Очередные иконы для будущего департамента Византийского искусства. Здесь я обратил внимание на двух персонажей справа, один из которых закрывает другому глаза. Наверное, это как-то связано со смертью, но что конкретно имеется в виду? При этом персонаж с закрытыми глазами — единственный без нимба. По поводу нимбов тоже, конечно, забавно, когда на иконе не конкретный набор конкретных святых, а вот так вот, святые внавалку, от большинства которых виден только кусочек нимба. То есть никакой вообще возможности идентификации, святые оптом, как какие-нибудь там бакинские комиссары или герои-панфиловцы.



Тоже для Византийского департамента: форма для отливки памятных медалей паломникам храма Святого Симеона Столпника. Я был уверен (нам где-то рассказывали), что индустрия туристических сувениров появилась вместе с паломничеством в Сантьяго-де-Компостела. Якобы, туда посылали искупать грехи, и в доказательство того, что грешник реально дошёл до места назначения, его просили принести доказательство, например одноимённую ракушку. Затем ракушку начали привозить не только в качестве доказательства, но и просто так, на память — прообраз современных туристических сувениров. Следующий этап, очевидно, — продажа таких сувениров-доказательств непосредственно рядом с местом, откуда посылали паломников искупать грехи. Так вот, эта форма — X-XI веков, то есть, как мне показалось, задолго до чудесного обнаружения мощей Святого Иакова в Испании (которое я датировал примерно эпохой Баудолино, то есть XII веком). Но нет, мощи обнаружили ещё в IX веке, кусочки моих историй не противоречат друг другу.



Brûle-parfum — приспособление для сжигания чего-то ароматического (в нашем детстве это были палки-вонялки, но как это называется в общем виде и в приличной версии, я не знаю) в виде дракона. По целому ряду причин специалисты идентифицировали этого монстра как Клагенфуртского дракона. Пишут, что в средние века жители обнаружили там огромный череп, который приняли за доказательство существования в их речке дракона. Череп (хранится в местном музее) оказался окаменевшим черепом ископаемого носорога. Что забавно, статуэтку сделали (в 1580-1600 годах) из рога современного носорога.

Полочка 009/120. На последней странице обложки обещали очередной заснеженный триллер. Американский по стилю (Салли останавливается в придорожном ресторане, где работает Молли...), но бельгийский по сути (действие а Бельгии, всё действительно завалено снегом, на который местные жители смотрят с откровенным непониманием). И очень быстро книга неожиданно подхватила тему, на которую мы совсем недавно разговаривали с kobak - как следует относиться к животным, которых мы (люди, наша цивилизация) выращивает на еду.

И с этой точки зрения книга просто прекрасна! Она сделана не в виде агитки (хотя мнение автора и проглядывает сквозь текст), и даже не в виде спора персонажей с разными точками зрения. Там большие куски, каждый написан с точки зрения какого-то персонажа, у которого есть время спокойно донести до читателя свои мысли. Начинается с инспектора, приехавшего проверять дела на птицеферме. Он вообще-то учился на ветеринара, но мало кто знает при поступлении, что работа практически любого выпускника заключается не в том, чтобы лечить животных, а в том, чтобы повышать производительность фермерских хозяйств. Описывают совершенно ужасный опыт работы, после которого герой стал вегетарианцем и перешёл на работу в контролирующие органы. Ну и параллельно огромное количество технических подробностей: как на самом деле выращивают этих самых курей. Да, действительно, цыплят-мальчиков яичной породы сразу посылают в мясорубку — они для индустрии бесполезны. Девочки тоже долго не живут — буквально через год у них падает производительность, и их либо в ту же мясорубку, либо (мизерную часть) продают частным лицам, желающим завести себе курочку в огород (прекрасный термин: une poule réformée). Ну а те породы, которые на мясо — это совсем жесть, они выкармливаются по ускоренной программе, буквально за 6-8 недель. У них за это время нарастает мясо, но не успевают развиться внутренние органы, поэтому в какой-то момент, если их вовремя не разрубить на филе и окорочка, они начнут дохнуть от инфарктов, от лёгочной недостаточности, да или просто ломать себе ноги, потому что кости тоже не успели сформироваться. И множество других аппетитных подробностей — навоз по колено, плотность на квадратный метр, искусственное освещение по расписанию.

После этого глава глазами фермера. Который прекрасно понимает страдания городских жителей по не знавшим свободе курицам, но который точно так же знает, что иначе этих самых горожан не прокормить. Рассказывает, почему свободно гуляющие на природе курицы — это утопия: нет у нас столько места на Земле, потому что гулять эти курицы смогут, если их выращивать медленно, а это значит, что не нам нужно не только в 10 раз больше места, но и в 10 раз больше времени, чтобы вырастить то же количество мяса. Ну и цена, конечно — красиво рассуждать в теории, но если выбирать между человеческим голодом (лично я смогу заплатить в 100 раз дороже на курицу — но много ли нас, таких буржуев?) и запертыми в помещении курицами, он однозначно выбирает второе. В этой части тоже куча каких-то неочевидных для меня технических подробностей, вроде того же регулирования роста куриц освещением. Книга начинается со снегопада: дороги заблокированы, перевозчик перенёс на пару дней вывоз кур с фермы на бойню — за это время курицы успеют вырасти так, что нарушат нормы максимальной плотности, а эти нормы тоже не на пустом месте писаны, поэтому фермер реально боится эпидемии, да или просто куриной паники, когда они себе тупо все ноги переломают. Другая интересная деталь: между разными «волнами» кур птицеферму очевидно моют / дезинфицируют, а после этого оставляют пустой на несколько недель, чтобы минимизировать вероятность переноса бактерий от предыдущего поколения кур к следующему.

Аналогично глава глазами дочери фермера, молодой эко-активистки. Она ненавидит работу папы — а папа постоянно боится, что она с друзьями сделает какую-то подлянку, типа выпустит кур на свободу (где они все сдохнут на месте). Взгляд глазами местного владельца ресторана, глазами той самой официантки Молли, муж которой работал на ферме, пока не повесился. Ну и так далее. Отличная книга!

Ходили с Анютой на прошлой неделе в горы, за столом в одном из приютов я просто заслушался рассказом одной тётушки, которая как раз купила себе этих самых poules réformées (они идут по 5€ штука). Потом плавно перешла к рассказу о пчёлах, как она поставила себе несколько ульев, и как сложно разводить пчёл. Грабли ждут на каждом углу: то шмели хищные на пчёл нападут, то тля начнёт их жрать. Не говоря уже о пестицидах — на этом месте вся компания повернулась к другой тётушке, которая таки да, работает на производстве пестицидов. Она с удовольствием подхватила тему: да, говорит, делаем. Те самые, против которых миллионы французов буквально вот сейчас подписали петицию. Удивительно, говорит, с какой лёгкостью люди подписывают петиции на темы, в которых не соображают вообще ничего. Понятно, что она пристрастна. Но вот конкретно их пестициды используются для выращивания свеклы. И во Франции свекла без пестицидов не вырастет. Ок, запретим пестициды — потеряем circuits courts (короткие цепочки поставки питания). Кто из подписантов понимает, что он требует не просто заменить плохое на хорошее, а пытается заменить одно плохое (пестициды) на другое (грузовики со свёклой из Польши)? После чего рассказала, как работают современные комбайны, которые не только GPS оборудованы (об этом я читал, точнее о системах более точного позиционирования, чем GPS, потому что трактору нужно определять своё положение с точностью до сантиметров), а и камерами / компьютерами, позволяющими идентифицировать растения, чтобы распылять те же пестициды не «с самолёта», а только на свёклу, например.

Из интересных мыслей (для меня это либо то, о чём я до сих пор не задумывался / не встречал, либо что-то, изменившее лично мою точку зрения) в книге автор рассуждает о том, как отчуждение потребителей от производства позволяет как бы размазать ответственность за убийство животных (предполагается, что кто-то рассуждает именно в таких терминах, то есть считает это неправильным). Грубо говоря, покупатель в магазине покупает уже убитую курицу — ну а что, он, что ли, её убил? По-любому, она уже мёртвая, выбрасывать её, что ли? Ну и аналогично фермер: он выращивает / убивает кур не для себя, а потому что люди это покупают. Он, что ли, виноват, что люди в магазине хотят видеть мясо, а не только фасоль? У автора там есть ещё какой-то чуть ли не мистический налёт: вот де мол как было «правильно» раньше, когда на каждого кабана нужно было охотиться, чтобы съесть. И ещё непонятно было, кто кого в итоге замочит. Но мне и так понравилось — ещё один плюс книги получается, она подсовывает неудобный вопрос под нос тем, кто пытается его не замечать. Тут, конечно, стоит заметить, что лично меня одинаково раздражают как люди, пытающиеся критиковать существующую систему, не понимая, как она устроена, — так и люди, защищающие её, не понимая сути критики. То есть, я не рассматриваю эту книгу как «иллюстрацию тупости леваков / фашистов», это скорее книга-призыв разбираться, прежде чем заявлять о собственном мнении. И не просто призыв, а и иллюстрация разных граней этого сложного вопроса.

Короче, хорошая книга — и как роман-нуар (хорошая атмосфера, красивый язык, интересные персонажи) или там производственный роман (целая глава о том, как работает система вентиляции курятника!), но и как набор аргументов в пользу разных точек зрения на важный вопрос общества. Как будто с умными людьми поговорил. Точнее, посидел за одним столом, послушал, как они говорят — иногда, конечно, хотелось вставить свои 5 копеек. Наверное, сильнее всего было желание поспорить с автором в главе, где он как раз рассуждает об отчуждении. Типа, один и тот же человек ужасается рассказу, что соседка оторвала голову своему попугаю — и спокойно переворачивает куриное филе на сковородке. Автору кажется, что эта шизофрения происходит потому, что с одним животным мы живём рядом, мы понимаем, что он живой, он чувствует, его нельзя мучать. А с другим мы сознательно держим максимальную дистанцию, что позволяет нам рассматривать его как вещь, а значит убивать и жарить и есть. Мне же кажется, что тут важно не страдание птиц, а страдание людей (вообще, моя точка зрения по этому вопросу фокусируется на людях, а не на животных). Возьмём вместо попугая плюшевого мишку соседской девочки. Мы же будем возмущаться, если кто-то оторвёт ему голову? Несмотря на то, что мы прекрасно понимаем отсутствие каких бы то ни было страданий у плюшевого мишки — потому что страдать будет девочка. Точно так же с попугаем: (мне) не так важно, что он чувствует, когда ему отрывают голову. Мне важно, что нам на это смотреть / знать об этом неприятно, и именно поэтому не надо отрывать попугаям головы. На убитых комаров смотреть приятно — и мы с удовольствием их убиваем. С мухами какая-то шизофрения: нам приятно смотреть на убийство мух, но при этом неприятно, когда им отрывают крылья или лапки. Хотя, казалось бы, это одна и та же муха. То есть, фокус именно на человеке — на творящем действие, и на наблюдающем за ним.

По поводу языка — у меня очередные дифирамбы современной технологии. Я уже привык читать книги со словарём — этот автор не настолько выпендрёжный, как Нотомб, но тоже явно с удовольствием вставляет слова, которые (я уверен!) знает далеко не каждый читатель. А в этот раз я читал книгу с ChatGPT, на случай, когда знаешь все слова, а смысл всё равно не складывается. Например, пишешь ему «я встретил в книге фразу „C’était le sens des affaires avec la logique de Port-Royal“, можешь мне объяснить, что имеет в виду автор?» — и он таки рассказывает! (конкретно в этом случае я понимал, о каком аббатстве идёт речь, пытался думать в направлении Паскаля — но нет, это скорее в сторону янсенитов и чистой логики). Аналогично было с фразой «comme un bichon maltais perdu dans une tribu frappée d’anomie» — это вообще высший пилотаж, потому что мне сначала нужно было бы посмотреть пару незнакомых слов (bichon = болонка, anomie = аномия = беззаконие / безнормность), после чего констатировать, что смысл фразы всё равно ускользает. А чатик аккуратно всё разжёвывает, да ещё и приводит примеры, когда использование этой фразы было бы уместно. Фантастика!

А ещё, видно, что роман бельгийский — фламандские фразы идут без перевода, у читателя подразумевается какое-то минимальное понимание. Меня спасал немецкий, ну и то, что фразы, очевидно, были достаточно простыми.

Ну и, чтобы объединить часть поста про смысл с частью про форму: встретил прекрасное слово irénisme — политика сближения через фокусирование на том, что нас сближает, придавая меньше внимания тому, что нас разделяет. Русский вариант «иренизм» тоже, вроде как, есть, но используется только в религиозном контексте — в котором он когда-то появился, но которым он сейчас совсем не ограничивается. Очень полезный термин! Не только в вопросах куроводства :-)

Название книги, к слову, отсылает к «эквиваленту еды». Часто встречается аргумент о том, что человечество можно прокормить и не убивая животных. Типа, для того, чтобы получить 1 кг курицы, нужно скормить ей 2.2 кг зерна — ну так и что нам мешает кормить людей этим зерном, вместо того, чтобы пропускать его через курицу? По этому поводу в книге тоже множество аргументов как в одну сторону (на самом деле нужно ещё больше, потому что считают обычно на вес курицы, а не на вес её мяса), так и в другую (больше половины этого корма человек есть не будет, а ничего лучшего вырастить на тех землях, откуда этот корм, не получится). Молодец автор, на каждом шагу показывает, что ну вот не бывает простых ответов на сложные вопросы. Точнее, что простые ответы бывают только у шарлатанов или манипуляторов.

Почитал про автора — он вообще-то историк, антрополог и специалист по кино. Это его первый роман (из двух, второй — фантастика, космос, но тоже достаточно политически заряженный), написан не на пустом месте, а после разговоров со всеми участниками процесса, от фермера до министра — это как раз достаточно очевидно при чтении, такое количество деталей невозможно придумать.

Полочка 008/120, пришёл в библиотеку за несколько минут до закрытия, нашёл нужную полочку, увидел знакомой имя (Muriel Barbery — автор «L’Élégance du hérisson», о которой я помнил только то, что читалось легко, всем нравилось, а мне показалось прекрасным подталкиванием читателя к снобскому отношению к окружающим. Эта же книга оказалась какой-то «ватной» (в лучшем смысле этого слова), когда каждая фраза нарочно сделана такой вязкой, чтобы ты продирался сквозь неё, к концу забывая её начало. Стиль наверняка прекрасно подходит к содержанию — похороны посреди снегопада, да и сделано прекрасно — никаких диалогов, всё в косвенной речи, причём часто ты только в середине фразы понимаешь, что «микрофон» перешёл уже к другому персонажу. Одним словом, наверняка хорошая книга, но явно не под моё настроение: я хочу читать много и быстро — бросил, взял на той же полочке следующую.

Patrick Bard, «Le secret de Mona». Во-первых, это была книга с автографом для нашей библиотеки. Посреди автографа перестала писать ручка — так и представляешь себе эту нелепую сцену, когда автор и так чувствует себя странно, подписывая не кому-то, а чему-то, а тут ещё ручка не пишет, все бегают, ищут замену, автор пытается понять, с какого места начинать обводить не прописавшийся текст — бррр... Во-вторых, мы завтра с Анечкой едем в велопоход, попытаемся доехать до Mont-Saint-Michel. Стартуем в Шартре (до него мы уже несколько раз на велосипедах доезжали), я поделился этой информацией с живущей в Шартре коллегой, говорю: первая остановка в какой-то деревне, Nogent-чего-то-там. На что она мне сказала, что все жители Шартра прекрасно знают, где находится Nogent-le-Rotrou, а также объяснила куда мне пройти с моим столичным снобизмом. Так вот, в книге действие начинается в Nogent-le-Retrou — однозначно, надо брать!

Книга хорошая, тема французской бедности. Семья без отца, с бестолковой матерью, главной героине 17 лет, они живут даже не в этом вот Nogent-le-Retrou, он для них — райцентр, куда нужно ехать, если что-то случилось. Каждая глава книги — как бы рассказ / интервью / допрос какого-то персонажа, постепенно раскрывающая читателю происходящее, раскручивая его по спирали (книга начинается с машины, не простоявшей 4 секунды на стопе — заканчивается чуть ли не трупами — я регулярно вспоминал Веллера с его гениальным рассказом «Колечко», когда за каждым поворотом открывается совсем новый взгляд на описываемую ситуацию). У каждого персонажа явно свой голос (обожаю такое): девочка говорит как гопник-подросток, жандарм — казёнными фразами, мэр деревни — нормальный дед, которого время от времени клинит на стандартные бюрократические словосочетания и т.п.

Тема книги: что такое жить во Франции, когда у тебя нет денег от слова «совсем», и при этом нет ни мозгов ни мотивации, чтобы как-то из этой ситуации выползти. Понятно, что в этой ситуации общество может принять точку зрения Дарвина: лузеры нам не нужны, пускай дохнут. Но французское общество давно уже приняло другую точку зрения (я помню, как в 1998-1999 мне бросался в глаза этот контраст, когда ты сравниваешь не вершки — ночная жизнь в Москве не сильно уступала парижской, а корешки — бабушки возле парижского метро не торговали остатками былой роскоши), поэтому здесь никто с голода не умирает. Но жить без денег всё равно тошно, конечно. Особенно, когда тебе 17 лет — ты уже почти взрослый, но возможностей у тебя никаких, потому что ты ещё ребёнок.

Книга не по настоящим событиям (автор в послесловии это прямо проговаривает, уточняя, что это могло произойти в любой точке Франции, конкретную деревню он выдумал, а поместил её рядом с Nogent-le-Retrou исключительно потому, что ну надо же где-то было её поставить), но по правдоподобным. Персонажи книги регулярно срываются в «а вот кстати, в прошлом году было...» — и автор пишет, что все эти рассказы он набрал, разговаривая с нестоящими жандармами, мэрами, социальными работниками. Во время «жёлтых жилетов» он тусил на их перекрёстках, разговаривал, слушал, набирал истории.

Вообще, конечно, очень полезная тема. Мы с Анютой буквально на днях в очередной раз прошлись по недавней отмене закона о постепенном ограничении проезда старых машин вокруг Парижа. В двух словах — zone à faibles émissions: с 2019 году для въезда в Париж нужна была vignette écologique, показывающая уровень загрязнения твоей машины, и было расписание, до какой даты какая машина может туда въезжать — с этого года, например, машины Crit’Air 3 и хуже в Париж въехать не могут. Весной этого года депутаты проголосовали отмену всей этой системы — закон пока что не вступил в действие, но явно скоро вступит. Так вот, мы с Анечкой, понятное дело, повздыхали на тему того, что закон правильный, направление правильное, и как нам жаль видеть такой откровенный регресс. А потом перешли на разговор о том, что общество может двигаться только с какой-то достаточно ограниченной скоростью, иначе у него будет возникать ощущение насилия и несправедливости. Что какие-то «мальчики в розовых штанах» указывают ему, как надо жить. И как следствие, мы все огребём реакцию, причём потенциально достаточно жёсткую. Тут тебе и Трамп (Америка двигалась в правильную, с моей точки зрения, сторону в вопросах прав человека, но наверняка слишком быстро для среднего американца, не привыкшего до конца выговаривать слово «гомосексуализм»), тут тебе и Путин (очевидно, что нынешняя война — это всего лишь следствие следствия «самой большой геополитической катастрофы XX века», когда страна развалилась очевидно быстрее, чем были способны переварить это её жители), ну и французская современная политика туда же. Взять те же машины: понятно, что надо что-то делать, понятно, что лично нам очень просто сделать практически всё, что угодно (мы машины меняем раз в 9 месяцев, каждый раз — только с конвейера), но нужно постоянно в голове держать не только «ой, как нам повезло», но и какие-то реалистические сценарии для тех, кому «не повезло» так, как нам. Героиня книги ездит на убитой Twingo, которая проходит техосмотр исключительно потому, что при контроле знакомые мастера закрывают глаза на целый список проблем. И когда эта Twingo сдохнет — об этом герои боятся даже думать, потому что другую машину они не купят никогда, а переехали они в такую дыру, где транспорта нет и не будет — зато жильё доступное, потому они туда и переехали. И тут мы такие на белом коне, объясняем им про судьбу белых мишек и глобальное потепление. Понятно, что мы можем продавить наше решение. Но понятно же, что они сначала будут нас ненавидеть, а когда придут к власти, они постараются откатить все наши законы так, что нынешнее состояние нам раем покажется («drill, baby, drill»).

Красивое исследование о том, как формируются людские потоки. Если на улице много людей, то очень быстро две встречных группы начинают идти непрерывными потоками. А если это не улица (длинная и узкая), а площадь? Точнее, если направления у всех людей не идеально параллельны? И выясняется, что есть какой-то предельный угол среднего отклонения от основного направления в каждой группе (порядка 13°), до которого потоки формируются, а после которого — нет. Точное значение предельного угла зависит от других параметров моделирования, в основном того, как именно люди реагируют при «столкновении».

Статья о дереве, научившемся каким-то образом (пока что непонятно, как именно) переживать удары молнии. В качестве бонуса за это умение оно получило бесплатное избавление от лиан-паразитов (они от молний погибают), ну и просто право быть самым высоким деревом в лесу (больше солнца).

В статье о возможно новых определения секунды (сейчас секунда определяется через период излучения цезия, может быть переопределят через стронций или иттербий) сделали краткое введение в историю измерения времени. Пишут, что первые солнечные часы сделали египтяне примерно за 1500 до нашей эры. Я слегка удивился, потому что считал, что все эти меры времени — это ещё от шумеров (всё кратно 60 => шумеры), то есть всяко раньше 1500 года. Полез в коллекцию Лувра (моя любимая витрина со сразу тремя солнечными часами на следующей фотографии), действительно, самые старые там датируются Аменофисом III, то есть 1390-1352 годы до нашей эры.



В этой же статье этимология английского слова clock — от латинского clocca (французское cloche) = колокол. Ну и моя любимая история про «минуты» и «секунды»: в оригинале это были словосочетания «prima minuta» (первая малая часть) и «secunda minuta» (вторая малая часть). Со временем в первом выражении оставили одно слово, а во втором — другое.

Статья об эффекте Лейденфроста — мы все его видели, например, когда капля воды на сковородке начинает «плясать», как бы левитируя над сковородой, испаряясь явно медленнее, чем если бы вода была тонкой плёнкой. В статье предлагается другой метод наблюдения этого эффекта дома: разогрейте, говорят, над огнём ложку... На этом месте у меня немедленно перед глазами встают картины из Breaking Bad: наркоманы, шприцы и разогретые ложки. Когда я жил в Москве, у меня в рюкзаке всегда была чайная ложечка — вдруг захочется йогурт? Купить я его куплю, а есть как? А вот ложечка! Потом уже мне друзья рассказали, какая мысль придёт первой в голову ментам, если они случайно обнаружат у меня эту ложечку (впрочем, у меня была достаточно «славянская» внешность, чтобы меня хоть раз остановили московские менты), и я научился делать ложку из крышки йогурта :-)
Статья при этом под авторством Ambre Bouillant — её фамилия обозначает дословно «Кипящий».

Биография Камиля Фламмариона (мы были в его доме-обсерватории в Juvisy). В его время начала развиваться пресса, как следствие появился интерес к знаменитостям — на улицах продавали портреты известных людей того времени, в частности Руссо и Вольтера — как тут не вспомнить песню Гавроша:
        Je suis tombé par terre, c’est la faute à Voltaire
        Le nez dans le ruisseau, c’est la faute à Rousseau

Интересовались и Фламмарионом. Он был достаточно эксцентричным человеком, помимо своей внешности «сумасшедший учёный» он, например, прославился своим свадебным путешествием — вдвоём с невестой в Бельгию на воздушном шаре. Кроме книг популяризации астрономии он публиковал работы об обитаемых мирах во Вселенной и о загробной жизни. Перед смертью дал интервью, в котором пообещал связаться с журналистами с того света.

Статья о The equational theories project — проекте упорядочивания уравнений алгебраических магм. Сама тема отличная (я с удовольствием узнал много новых слов — у нас в институте совсем этого не было, да и в популярной литературе никогда не встречал слова «магма» в этом контексте), но тут ещё и замечательный распределённый проект. В двух словах: люди очертили некий периметр из 4694 уравнений, для каждой пары из которых требовалось определить некое правило (следует ли одно уравнение из другого). То есть расставить 22 миллиона плюсиков и минусиков в табличке. Под этот проект определили нормальную коллаборативную инфраструктуру (GitHub, стандартизированный язык описания выкладок, программа автоматической валидации и т.п.), позволяющую работать над каким-то отдельным кусочком, пользуясь уже достигнутыми результатами, и предоставляя свои результаты всем остальным. Вроде как проект на момент написания статьи практически доделали, результаты интересные, и даже понятно, куда развиваться дальше. Но мне (и автору колонки) ещё интереснее показался очередной шаг идеи делать проекты на стыке математики и информатики.

Пишут про парижский ботанический музей (часть музея естествознания), к сожалению всё ещё закрытый на ремонт. На входе вроде как стоит спил тысячелетней секвойи (подарок Калифорнии), на котором помечены кольца, соответствующие каким-то памятным датам — основание Парижского университета, прибытие в Америку поселенцев «Мейфлауэра» и т.п. Я обожаю такие вещи! Видел когда-то во Франции (замок Eu) аналогичное дерево, но существенно моложе. Надо будет сходить в музей, как только его откроют — если откроют (Википедия говорит, что закрыли из-за несоответствия нормам и отсутствия денег на приведение к нормам, то есть без какого бы то ни было чёткого плана).



Статья о современных техниках определения состава якобы золотых предметов начинается с очевидной истории Архимеда и его «эврики». Понятно, что Архимед просто определял среднюю плотность предмета, что уже неплохо, но часто этого недостаточно. И если нужно определить точное содержание каждого металла в сплаве, есть метод с рентгеновскими лучами, которые вышибают электроны из внутренних слоёв атомов, эти места постепенно заполняются электронами с более высоких орбиталей, и по частоте сопутствующего излучения можно понять, из какого именно атома был выбит первый электрон, а по его интенсивности — долю этого металла в изучаемом образце.

Там же вскользь упоминают определение каратной пробы, и я, наконец-то, понял, в чём у меня была путаница! Просто у слова «карат» есть два смысла, и оба они связаны с «ювелиркой». Есть карат как мера веса = 1/5 грамма, например, используется для описания размера бриллианта: бриллиант в 2 карата = бриллиант весом 0,4 грамма. И есть карат как мера чистоты металла = 1/24 от общего веса: золото 18 карат = сплав с 75% золота.

Полочка 007/120, на ней меня заинтересовали две книги: какой-то лёгкий роман явно для публики 20-25 лет и томик Бальзака. Решил выпендриться, взял «Le Père Goriot». Издание для школы, с нумерацией строк (до французских школ я такое видел только для Библии), с объяснением непонятных слов, с предисловием «контекст создания романа», с регулярными вставками «анализ текста». Казалось бы, что могло пойти не так? Но нет, совершенно не мой стиль, не могу я уже такое читать. Автор явно осознаёт значимость своего будущего шедевра, вводит читателя в контекст фразами типа «но эти детали биографии нашего героя выходят за рамки того полотна, которое я, автор, хотел бы развернуть перед тобой, читатель».

В итоге заметил, что возвращаюсь к книге без удовольствия, и бросил, потому как иначе к чему вообще всё это? Из незнакомых слов понравилось слово douaire — старый термин для наследства вдовы. Учитывая, что один из контрактов, с которым я работаю, называется rente de conjoint (ещё недавно писали rente de conjointe, потому что ну очевидно же, что жена переживёт мужа, и что работает именно муж, а не жена). Надо будет на работе блеснуть эрудицией :-)

Вернулся в библиотеку, взял «Les stagiaires». Отличный современный производственный роман: есть модная компания, в которую хотят попасть все выпускники страны (одновременно издаёт манги и компьютерные игрушки). Контора практически не нанимает, но активно берёт стажёров. И всё рассказывается из глаз двух стажёров: их отношения с коллегами, с начальством, с другими стажёрами, с родителями, с бойфрендами, с друзьями из уже «прошлой жизни». Мне нравится и тема прощания с детством (L’Auberge Espagnole до сих пор без слёз не могу смотреть), и форма производственного романа. Понятно, что я при этом откровенно не попадаю в целевую аудиторию, но всё равно хорошо. Осмотрелся вокруг себя, внезапно обнаружил стажёров — очевидно, до книги я и их не замечал, и уж тем более не задумывался об их проблемах, об их стиле жизни, о разнице статуса, ну и т.д.



А ещё, конечно, хочешь-не хочешь, а задумываешься о том, как ты сам проходил через этот период. У меня, по сути, вообще всё получилось идеально. Во-первых, никаких ожиданий. У меня как-то никогда не получалось «мечтать о будущем», ждать чего-то, сравнивать себя настоящего с тем, «каким я хотел бы стать». А когда ничего не ждёшь, то и разочарований никаких нет. (Наверное, единственная неприятность, которую можно вспомнить, это невозможность получить постоянный контракт, потому что компания в Москве, а я понаехавший, и без правильной прописки тогда контракты не выдавали, а правильную прописку выдавали ещё реже.) Во-вторых, как-то и получалось всё достаточно просто. Хочешь найти работу? Через день у тебя есть работа. Хочешь больше зарплату? Через два дня поменял работу на другую, с большей зарплатой. То есть, никогда не было вот этого вот страха остаться без работы, без денег. Даже во Франции, когда вокруг другая страна, другой язык, и ты при этом зависишь от работы для визы — всё равно всегда была какая-то уверенность, что ну я-то то уж точно себе работу найду. Ну и самое главное, наверное, это родительская поддержка. В книге два главных героя постоянно трутся об родителей: у девочки родители откровенно не считают её проблемы своими приоритетами («ты уже взрослая, выкручивайся сама»), у мальчика наоборот, родители лучше его знают, что для него лучше. Мне же родители с одной стороны дали возможность сделать то, что я хочу (никогда не забуду маминых слёз, когда она везла меня поступать в Москву — откровенно неправильное с её точки зрения решение, но тем не менее раз я его принял, то надо меня отвезти и сделать всё, чтобы я туда поступил), а с другой стороны обеспечили совершенно непробиваемый тыл, базу, куда я могу в любой момент вернуться (аналогично, навсегда у меня в голове папина фраза о том, что самое главное — чтобы у меня в любой момент хватало денег на билет до Донецка, а там уже мы все вместе решим любые проблемы). Как бы теперь это перевести на себя и на собственного сына?

А концовка у книги просто замечательная. На протяжении всего романа мы видим точку зрения «молодёжи», которых «старики» тупо не понимают. А последние 2 страницы — это переписка двух чуть ли не наименее симпатичных «стариков», из которой видно, что а) они — нормальные люди, б) «молодёжь» тупо не видит, чем они на самом деле занимаются, в) они совсем недавно были такими же молодыми, такими же стажёрами, и всё они прекрасно понимают. Просто не всегда старшие могут сделать всё, что они хотят.

Почитал немного про автора. Параллельно с учёбой она работала в Ubisoft — понятно, откуда такое знание этого сектора.

Прочитанный мною роман — это начало серии про её поколение, про их отношение к реальности. Звучит опять же как у Клапиша. Пишут, что права на экранизацию книг уже проданы — осталось снять сериал.

В Le Monde пишут прямо в заголовке о возможных мирных переговорах между Украиной и Россией, и о давлении на Зеленского со стороны гражданского общества. Мне стало интересно, по какому поводу на Зеленского давит украинское общество, полез читать, узнал про какой-то закон, что-то там меняющий в организации борьбы с коррупцией. Наверняка это важная для украинцев тема, потому что на улицы тут же вышли толпы протестующих против этого закона. Несмотря на военное положение и на формальный запрет каких бы то ни было массовых манифестаций. Пишут, что с начала российского вторжения 2022 года это первая, напрямую не связанная с войной манифестация (до того были манифестации в поддержку украинских военнопленных).

Что мне во всём этом показалось смешным, это то, что в этой же ленте упоминаются российские манифестации. Повод для них мне там куда понятнее: новый российский закон считает экстремизмом не действия, и даже не призыв к действиям, а поиск в интернете того, что российское законодательство считает экстремизмом. Это несомненно тоже важная для россиян тема, потому что оппозиция (Борис Надеждин) заявила о подготовке манифестации. Благо, как известно всем россиянам, в России нет войны, в Москве нет военного положения, и право протестовать гарантировано законом (статья 31 Конституции РФ). Но мэрия Москвы сказала, что на дворе ковид, и санитарные меры не позволяют ей разрешить какое бы то ни было массовое мероприятие. Простой поиск, впрочем, показывает, что на этих выходных в Москве проходит фестиваль любителей экстремальных водно-моторных видов спорта (ожидается 40 000 зрителей) и международный день тигра (вход в костюме тигра или тигрёнка бесплатный). Никакого ковида на этих мероприятиях не ожидается.

Тут, конечно, подмывает сказать, что я, наконец-то, понял логику анти-ковидников. Вот оно, прямое следствие якобы имевшей место эпидемии. А даже если вирус и был, то уж точно не надо было вводить все те оградительно-запретительные меры, которые в конце концов убивают нашу свободу. Но нет, дело, конечно, не в ковиде, а в диктатуре и монополии на власть. Не будь пандемии — они придумали бы другой повод запретить. Благо все силы, способные им помешать делать что угодно с собственными гражданами, российские власти давно уже уничтожили.

На фотографии девушка держит забавный плакат: «Вы хотите как на России?» — это просто бинго!

Верный признак конца года (а значит и серии фотографий года): очередной адвент-календарь, на этот раз обещают по 2 копчёные колбаски каждый день.



Отличное название книги: «Словарь (почти) всех целых чисел». Очевидно напоминает энциклопедию Слоуна, видимо какой-то её бумажный клон / аналог.



Пару лет назад у нас стал появляться кефир, причём именно под маркой «Kéfir», иногда даже с танцующим грузином на этикетке. Но это какой-то неправильный кефир (Википедия его почему-то переводит как индийский морской рис).



Форма здания в нашем городе, где мы ежегодно проводим собрание нашего домкома. Снаружи как-то даже не обращаешь внимания на его форму.



Объявление в нашем городе о ремонте велодорожки использует логотип будущей сети велотрасс парижского региона. Через нас проходят линии V3 (это по ней мы на работу и в Париж ездим) и V8 (по ней мы едем до Масси, чтобы потом ехать к grave__digger, а трасса в этом месте поворачивает на север и по Coulée Verte идёт в Париж). То есть, формально дороги уже есть, но кое-где их явно нужно доделать, ну и стрелочки к общему виду привести. С тех пор видел уже несколько раз эти номера трасс.



Анютин рабочий кабинет. Сфотографировал не столько из-за стула «на пружинке» не переднем плане, сколько из-за «шпаргалок» с формулами на шкафу :-) К концу учебного года шпаргалок стало раз в 5 больше.



Соседская машина. Конечно же, Рено, но с каким-то странным логотипом. Примерно как на телевидении, когда запрещено показывать логотипы на одежде или компьютерах ведущих, и они их заклеивают, но чисто по форме наклейки понятно, что там под ней.



Адвент-календарь для котов (что-то мне подсказывает, что вариант с колбасой им тоже понравился бы).



Мой старый офис, мой последний проект — шеф попросил сделать огромные плакаты со схемами основных блоков программы, чтобы можно было подойти, рассмотреть, дорисовать. Как видно, коллега воспользовался плакатами, чтобы заклеить полупрозрачную стенку у себя за спиной :-)



Ехали в горы на машине, остановились на заправке и вспомнили, что лет 10 назад это была любимая детская площадка Натана. Показали ему её — и он её вспомнил! Залез туда наверх (поместился!), попросил сфотографировать на память. Когда он был маленьким, нам очень сложно было уезжать с этой заправки :-)



В горах были вместе с немецкими друзьями, все привезли с собой какие-то продукты. Коробка яиц с уточнением, что внутри нет мёртвых цыплят :-) Надо полагать, имеются в виду неоплодотворённые куриные яйца.



Схема эвакуации коммерческого центра на лыжном курорте распечатана поверх надписи «образец». Позорище какое :-)



Прямо перед Новым годом сходили на спектакль в Théâtre du Soleil. Ариана Мнушкин затеяла эпос по истории российско-украинских отношений, это была первая часть, про 1917 год. Спектакль на безумной смеси языков (даже я понимал не все), но с французскими титрами. Огромное количество персонажей, кого-то представляют по имени, кого-то предполагается угадывать (даже я узнавал не всех). Кто из «настоящих французов» что-то понял к этой каше, я не знаю. Но сфотографировался в антракте на фоне Донецка (впрочем, на карте его не было, равно как и в реальном мире того времени).



Зато туалеты в этом театре уже совместные. «Проблему» с писсуарами решили достаточно элегантно — они остались, но называются «туалеты стоя». Очевидно, что туда идут только мужчины, несмотря на то, что формально это не «мужской туалет».



Всё. С Новым 2025 годом :-)

Заметка про мух, подкидывающих свои личинки к термитам. На заднице у личинки мухи достаточно точное воспроизведения морды личинки термита. Включая два отростка, которые не играют никакой роли для личинки мухи, но визуально похожи на рожки-антенны личинки термита. Учёные при этом не понимают, зачем это нужно, учитывая, что термиты живут в темноте, так что они этого сходства всё равно не видят. Зато термиты хорошо чувствуют тактильно — и таки да, личинки мух и тактильно, и химически тоже имитируют личинки термитов.

Колонка об американской науке в эпоху Трампа, когда появляются чуть ли не списки слов, которые лучше не использовать в публикациях. Заметка при этом начинается со слова nexus, зацепившего меня хотя бы тем, что так зовут нашего старшего кота (по паспорту он, конечно, Nectar, но кто же его по паспорту будет звать). Я несколько раз перечитал определение в журнале, потом в Википедии, причём на нескольких языках — и всё равно не понял. Зато вспомнил, что был роман Миллера с таким же названием — его я, впрочем, тоже не читал.

Продолжаются публикации про ковид. Здесь пишут о новой вакцине от него, которая вроде как универсальная — использовали белок, который (я не настолько разбираюсь, чтобы понять, почему именно) крайне редко мутирует. По крайней мере за эти 5 лет он не изменился ни в одном из вариантов ковида. Я помню, как в начале 1990-х были публикации о компьютерных вирусах, способных изменять свою форму — стандартные антивирусы тогда ориентировались на жёстко прописанную в них «сигнатуру» вируса, и морфирующие вирусы обходили эту защиту. Я читал статью о том, как авторы антивирусов пытались найти какие-то ядра, которые ни при каких модификациях не будут меняться — не следил, чем в итоге дело закончилось, но подозреваю, что от понятия «сигнатуры» очень скоро отказались, потому что авторы вирусов прекрасно понимали логику авторов антивирусов. Если не думать о сценарии, в котором не только у ковида есть разумные авторы, но и у этих авторов есть желание обойти авторов вакцины, то стратегия постоянной сигнатуры здесь действительно может сработать.

Биография Кассини начинается с фразы «мы все знаем фамилию Кассини по зонду, сфотографировавшему Сатурн, по горе (1680 метров) в центре Франции или по кратеру на Луне — но кто помнит, что это был за человек?». Смешно, подумал я, лично я сначала узнал про Кассини-человека, потому что в BNF выставлены его глобусы. А потом уже про кольца Сатурна. Про гору с кратером узнал из этой статьи. Впрочем, когда искал ссылку, выяснил, что я перепутал Кассини с Коронелли...

В статье картина построенной в 1652 году Кассини конструкции для наблюдения за кометой. Действительно, как-то не задумываешься о сложности снятия точных координат при наблюдении за небом.



А в математической рубрике неожиданное продолжение моего любимого парадокса 100 заключённых. На этот раз автор рассматривает производные от той задачи (предположим, каждый заключённый может открыть не ровно половину ящиков, а либо больше, либо меньше). А попутно показывает доказательство той самой первой задачи, и оно одновременно и красиво, и элементарно. Напомню, что там всё базировалось на вероятности найти в 2n элементах циклы длиной больше n. Так вот, достаточно просто показать, что вероятность найти цикл длины k равняется 1/k. После чего просуммировать все такие дроби — оттуда и вылезает логарифм в пределе. Красота!

Статья о том, как правильно делать шоколад: нужно разогреть приготовленную массу до 45°C, затем охладить до 27°C, после чего снова разогреть до 31.5°C, и только после этого заливать в формочки. Казалось бы, что за бред? Но нет, рассказывают, что шоколад может затвердевать в кристаллы 6 разных форм, у них у всех разные температуры плавления / кристаллизации, и скорость появления первых кристаллов (на которых потом будет нарастать вся структура) тоже разная. Поэтому мы сначала плавим всё, затем охлаждаем до такой температуры, при которой наиболее эффективно получаются зародыши кристаллов формы V (они же β) — побочный эффект, при этом получается ещё больше зародышей кристаллов III и IV (они же β’), поэтому мы затем разогреваем всё до температуры, плавящей зародыши кристаллов β’, но оставляющей зародыши кристаллов β.

В индустрии, говорят, поступают проще: посыпают жидкий шоколад кусочками уже застывшего в форме β другого шоколада — сложно в этот момент не вспомнить Воннегута с его разными формами кристаллизации воды :-)

В процессе охлаждения рекомендуют перемешивать массу (на столе, металлическим шпателем), потому что кристаллы β существенно прочнее β’ (собственно, поэтому мы их и хотим получить — шоколад будет не только таять при более высокой температуре, — во рту, а не в руках, — но и будет аппетитнее хрустеть во рту и выглядеть более блестящим), то есть, мы механически будем чаще ломать β’.

Ещё одна причина любить β — она более плотная, плотнее жидкого шоколада. Тогда как β’ - менее плотная. То есть, если мы залили формочки жидкостью, и она застыла у нас β — шоколадки будет просто вытащить из формы (они станут меньше формы), а если застынут β’ - то они будут больше формы, и поди попробуй их оттуда выковырять!

Интересно отличие всех этих форм. Кристаллы все шестиугольные, как пчелиные соты. В углах находятся молекулы триглицерида, они асимметричны, и их направление в форме α вообще никак не упорядочены, в форме β’ они упорядочены внутри каждой линии, а в форме β — по всему кристаллу. Внутри каждого класса есть ещё 2 подкласса, в статье не рассказывают, чем они отличаются на молекулярном уровне, но внутри β есть β1 и β2: первый — привычный нам вкусный шоколад, а второй — белёсая, безвкусная форма. К счастью, вторая никогда не получается при кристаллизации, а только в процессе медленного перехода в неё первой формы — видимо, это то, что мы всю жизнь называли «старением шоколада». Иногда просто страшно становится, на каких соплях мелких деталях держится наше счастье!

Это совсем артефакты уже, старые бетонные дорожные указатели. Этот на выезде из Парижа, ещё мимо одного я каждый раз проезжаю, когда с работы возвращаюсь на велосипеде.



Произраильские афиши на стенах. Обычно война с Хамасом (да и до этого тоже) отражалась какими-то мелкими стикерами на светофорах типа «бойкот Израилю». Тут я чуть ли не в первый раз вижу и большие афиши, и в большом количестве. Место, конечно, стандартное для наших маргинальных (в основном ультраправых) партий — не знаю, почему, но вся их реклама обычно вот на таких бетонных стенах вокруг строек, на опорах мостов и т.п. На фотографии справа небольшое свидетельство, что там не только ультраправые вывешиваются — виден кусок старого плаката с серпом и молотом.



Ужасный с виду детский сад. Понятно, что это неправильно, но кажется, что такое железное здание будет жутко жарким внутри — хотя на самом деле наоборот. Но это какая-то стандартная инверсия у нас в мозгу, как на рекламе тёплого белья UniQlo, когда показывают якобы в инфра-красном свете, и манекен просто «светится» жаром — в то время как по-настоящему тёплая одежда должна наоборот, изолировать.



Это во время одного из наших походов с тренером, он обратил наше внимание на «алтарь» у дерева. Похоже, здесь кому-то когда-то явилась Дева Мария. Сложно мне, конечно, свыкнуться с мыслью, что мы с этими людьми живём на одной планете.



А это виадук для RER C, и в его арках построили прекрасные домики, мастерские для художников. Не знаю, что там с шумом, но выглядит — красота!



Это тоже поход с клубом. В какой-то момент заметили, что утки подозрительно ровно сидят. Действительно, деревянные, подсадные. Амбразура на заднем плане — она же на фотографии справа — это засада для охотника. Местность затапливаемая, поэтому засада прибита цепями к сваям, чтобы не уплыла :-)



Там же, наш тренер притащил с собой прекрасное устройство для того, чтобы вытаскивать пробы земли. Например, чтобы показывать нам разных червячков или ракушки, следы которых мы видим на песке.



В аэропорту нашёл чью-то ID-карточку. Попытались найти, откуда можно дать объявление (представил себе человека, потерявшего паспорт непосредственно перед вылетом), не нашли. Нашли полицию — те сказали, что они такой ерундой не занимаются, но можно кинуть карточку в почтовый ящик, и Почта сама разберётся, что с ней делать. Наверное, по адресу «прописки» — если человек там живёт, и почтальон его знает, то ему карточку просто отдадут. А если нет — всегда можно переслать в ту часть полиции, которая умеет аннулировать документы. Но если человек хотел по этой карточке в тот день улететь, то ему не повезло.



Это мы очевидно в Германии. Потому что во Франции нельзя зафиксировать «пистолет», нужно постоянно нажимать на «курок», чтобы лился бензин.



Отличная «русская» версия слова «привет» :-)



Это у нас в соседнем городе. Эйфелева башня в миниатюре. Мы сюда возили Натана, когда он был маленьким, ему очень нравилось.



Это мы с Анютой были на концерте Земфиры. Очень интересно — у неё есть фан-клуб, и он подготовил зал перед концертом. Видите, на каждом третьем кресле лежит бумага и фонарик. На бумаге инструкция, в какой момент всем нужно зажечь фонарик и сделать любимой певице приятно. Молодцы :-)

Отличная история римской стелы (судя по всему, это Октавиан перед побеждённой Александрией или Египтом). Первое упоминание о ней — Рим, XIX век, она украшала там какую-то тратторию. Тратторию снесли в конце 1920-х годов, в этот момент её покупает богатый американец (тоже классная история: его папа основал страховую компанию и сказочно разбогател; в какой-то момент Хайд устраивает шикарный праздник, совет директоров обвиняет его в растрате денег компании — скандал, расследование, увольнение, изгнание во Францию; затем выяснили, что деньги он тратил таки свои, но поздно, Хайд уехал в Европу, где в частности купил эту стелу). Вторая мировая, немцы захватывают Францию, американец успевает вернуться в Америку, и коллекция Хайда попадает к фашистам. Он пишет письма протеста, и на них даже реагируют — в марте 1941 года коллекцию Хайду возвращают, за несколькими исключениями, в том числе недодали вот эту вот стелу. Скорее всего, пишут в журнале, её тупо забрал себе какой-то мимо проходивший офицер — не такая большая у неё ценность, чтобы подозревать в этой пропаже заговор. Стелу в итоге нашли в какой-то нормандской деревне, где её явно бросили отступавшие в 1944 году немцы. После чего раскопали всю эту историю, вернули стелу законному хозяину (наследникам Хайда), и только после этого Лувр купил её у него.



Опять новости про будущий отдел византийского искусства: Лувру подарили коллекцию из 70 русских икон. В статье об этой коллекции упомянули Sainte Paraskeva Pyatnitsa — я полез смотреть, что это за подруга Святого Робинзона, оказалось, что имя «Прасковья» — это вариант греческого имени «Параскева», которое обозначает «приготовление перед Пасхой / перед субботой», то есть — пятница.

В статье про Мадонну Чимабуэ пишут, что тот нанёс на картину псевдоарабскую вязь (по периметру, на нимбах и т.д.). Как трактуют его жест современные учёные — это стоит понимать как непостижимость божественного языка для человека. Интересно, учёные предполагают, что Чимабуэ принимал арабскую вязь за божественный текст? Или правда, чисто по аналогии: лично я не могу прочитать это = мы все не можем понять божественный текст?