Feed aggregator

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Comments

Полочка №5/120. Стиль мне понравился с первой же фразы («quand fond la neige, où va le blanc ?» — впрочем, в Pour la Science была когда-то статья с «правильным» ответом на этот вопрос). Красиво, чуть ли не вычурно, в сторону Амели Нотомб, я такое люблю. Но сюжет поначалу как-то не зацепил: гениальный шахматист, безумный доктор, операция на мозг, Голем, загадочное убийство жены, одинокая женщина-следователь и т.д. и т.п. Во второй половине, когда главный герой шатается по Восточной Европе в поисках своих корней (как известно, первого — «того самого» — Голема сделал пражский еврей), тема книги внезапно меняется с мистического детектива на Холокост. И ещё неожиданнее то, что мне эта часть понравилась (я помню, как после «Списка Шиндлера» мне было сложно понять, зачем ещё что-то писать / снимать на эту тему, сколько можно). Как-то хорошо проникаешься катастрофой не только в смысле убитых людей, но и уничтоженной культуры. Насколько это был огромный пласт культуры — и насколько от него практически ничего не осталось.

На обложке под именем автора написано, что он — член Гонкуровской академии. Я как-то не задумывался о том, кто выдаёт Гонкуровские премии — действительно, есть клуб десяти, и автор книги — один из них. Сам он при этом получил премию «Liste Goncourt : le choix polonais» — оказывается, есть и такое: франкоязычная литературная премия в Польше, название которой согласовано с академией Гонкура.

В Википедии же пишут, что автор ведёт блог. Предпоследний пост оказался про Пушкина, точнее наполовину про его французского переводчика Андрэ Марковиц. Описывая, что такое Пушкин для России («наше всё»), Ассулин пишет, что с началом российского вторжения в Украину участились похищения рукописей и старых изданий Пушкина из европейских библиотек. Я такой: да ладно! Но поискал — действительно, есть такой неожиданный эффект. По ссылке Аглая рассказывает, что это такой побочное следствие русского национализма, когда тот поворачивает в сторону фетишизма, и люди готовы на всё, чтобы заполучить частичку «нашего всего». Лермонтова с Гоголем тоже воруют, но меньше, чем Пушкина.